Сельдевая путина 1237 года у берегов Исландии выдалась необычайно удачной. Но бочки со свежим засолом в рыбные ряды лондонских рынков так и не попали,, осев мертвым грузом в портах Страны гейзеров: судовладельцы наотрез отказались выходить в море, опасаясь встречи с… монгольским флотом.
Передовые монгольские тумены были еще на Волге. Сломив наконец под началом Субэдэй-багатура отчаянное сопротивление булгар – предков современных казанских татар и чувашей, они только готовились к вторжению на Русь, но молва о кровавых злодеяниях пришельцев уже докатилась до самых глухих уголков Европы, вызвав всеобщий шок.
Победное шествие варваров продолжалось; разорив Русь, они появились в пределах Польши. Силезкий герцог Генрих II (1192–1241), собрав крупные силы рыцарских отрядов, попытался остановить завоевателей, однако в битве при Лигнице (9 апреля 1241 года) был разбит наголову. Та же участь постигла венгерского короля Белу IV (1206–1270) у стен его собственной столицы – Пешта.
Разгромив лучшие европейские армии, монголы, практически уже не встречая сопротивления, устремились к заветному Последнему морю. Но тут, на берегах Адриатики, произошло чудо: враги внезапно повернули своих коней на восток и исчезли так же неожиданно, как и появились.
Чувство обреченности сменилось чувством облегчения. При дворах европейских монархов, среди простолюдинов, собиравшихся в кабачках, на рыночных площадях, у костелов только и разговоров было, что о монголах. Насмерть перепугавшимся обывателям они казались исчадием ада – Тартара. Отсюда и кличка «татары», впервые появившаяся в записках европейских хронистов и путешественников. Позже этот термин позаимствовали и русские летописцы.
Татаро-монголы были не только искусными воителями, но и достаточно проницательными психологами. Они оставляли после себя верных людей, которые время от времени распускали слухи о скором возвращении исчадий из Тартара. И тогда Европу вновь лихорадило.
Однако довольствоваться все время одними слухами невозможно. Нужны достоверные, из первых рук, сведения. И тогда ко двору Великого хана, в далекий Каракорум, потянулись посольства, представлявшие коронованных особ Запада и первосвященников церкви. В их числе была и миссия Плано Карпини. Она интересна не только тем, что ее маршрут пролегал через Дешт-и-Кипчак – территорию нынешнего Казахстана – и что в записках Карпини собраны любопытнейшие факты о нравах и обычаях местных народов, но и тем, что они дают уникальные сведения о знаменитом Ямском тракте, протянувшемся на тысячи верст от Восточной Европы до Восточной Сибири и бесперебойно действовавшем почти три столетия – в любой час суток, в любое время года, при любой погоде.
Ямская почтовая служба была организована в 1235 году и обеспечивала всю систему управления Монгольской империи. Для организации бесперебойного продвижения послов, гонцов, чиновников высокого ранга на тракте через определенные промежутки создавались ямы – почтовые станции. На службе при каждой яме состояли 20 смотрителей-улачиков, в обязанность которых входило поддержание поря
дка на своем дорожном участке – ула (отсюда, татарское слово «юл», казахское «жол» и русское «улица»). При яме под седлом, в постоянной готовности держались несколько десятков лошадей и стадо баранов для забоя, которое регулярно пополнялось за счет «ула» — подорожного налога с местного населения.
В российских пределах, как известно, ямская гоньба сохранилась вплоть до прокладки железных дорог и была окончательно вытеснена лишь с распространением автотранспорта.
Джованни дель Пьяно Карпини – таково подлинное имя Плано Карпини – был известен в кругах Ватикана как талантливый дипломат, неоднократно с успехом выполнявший личные поручения понтифика. По свидетельству современника, «это был человек достойный, остроумный, образованный, красноречивый и очень способный к разнообразным делам». В силу этих качеств он, видимо, и был избран для осуществления миссии папы Иннокентия IV ко двору Великого хана татар. Получив доставленную курьерами из Ватикана в Лион папскую буллу, Плано Карпини и двое его спутников-монахов, отслужив молебен, оставили стены монастыря св. Франциска и отправились навстречу неведомому.
Произошло это 16 апреля 1245 года. После неспешного продвижения через земли короля Богемии, герцога Силезского, Краковского воеводы, князя Галицийского, с длительными пребываниями в их гостеприимных замках миссия, наконец, прибыла в Киев, в то время граничащий с монгольскими владениями. Дав себе короткий отдых, 4 февраля 1246 год папский посол в сопровождении тысячника направился в сторону Канева, где стояла первая татарская калуга – застава. Путь этот занял у Карпини 264 дня.
У первой же калуги начинали действовать правила ямской гоньбы. Поскольку Карпини обладал статусом посла, его отправили незамедлительно. Еще в Кракове Карпини предупреждали, что ямские обожают подношения, и советовали обзавестись подарками. В справедливости этих слов Плано убедился на первой же остановке после Канева, когда станционный смотритель, некий Михей, смягчился лишь после того, как получил жирненького «барашка в бумажке». Ублажая мелкими подачками ямское начальство, пилигримы всюду имели и стол, и кров.
Если от Кракова до Киева дорога была сопряжена с риском нападения разбойников, то на Ямском почтовом тракте путники с каждой заставы выезжали в сопровождении охраны, на свежих лошадях, сытно кормленные. Чем меньше оставалось до ставки могущественного Батыя (1207–1256), тем четче функционировала почтовая служба. О поборах уже не было и речи.
Путь от Киева до Сарая занял ровно два месяца. Послов хорошо разместили, дали толмачей (переводчиков), которые переложили посольскую грамоту «на письмена русские и сарацинские и на письмена татар». О приеме у хана Карпини сообщает: «А этот Бату живет с полным великолепием, имея привратников и всех чиновников, как и император их… Шатры у него большие и очень красивые, из льняной ткани, раньше принадлежали они королю Венгерскому. Никакой посторонний человек не смеет подойти к его палатке, кроме его семейства, иначе как по приглашению, как бы он ни был велик и могуществен… Мы же, высказав свое дело, сели слева, так именно поступают все послы по приезде туда… Вышеупомянутый Бату очень милостив к своим людям, а все же внушает им сильный страх; в бою он весьма жесток, он очень проницателен и даже весьма хитер на войне, так как сражался уже долгое время».
Пилигримы нуждались в отдыхе. Но управляющий передал им приказ Бату незамедлительно следовать дальше, дабы собственноручно передать послание папы Великому хану.
В «день Воскресения Господня», 8 апреля 1246 года, монахи снова сели на коней. Начались степи Дешт-и-Кипчак – Комания, как сказано у Плано Карпини. «Вышеупомянутая земля очень велика и длинна. Мы проехали через нее наивозможно быстро, так как всякий день… у нас бывали свежие лошади… ехали почти до Вознесения Господа Нашего» (17 мая).
Далее путь послов лежал вдоль Сырдарьи, через Отрар, Ясы, Сыгнак, Баркент, Дженд, другие знаменитые среднеазиатские города. Миновав земли черных китае
в в Жетысу, монахи попали в улус Угэдэй-хана, который принял их в своей заново отстроенной столице Омыле (Чугучаке). «Император построил здесь дом, в который мы приглашены были выпить, и тот, кто был там со стороны императора, заставил плясать и петь перед нами старейшин города», — пишет Карпини.
За Омылом перед путниками открылись воды Алаколя, затем они вошли в узкое ущелье, название которому Земная дверь, «откуда зимою выходят столь сильные бури с ветрами, что люди едва и с большою опасностью могут проходить мимо. Летом же там слышен всегда шум ветров». Это, разумеется, был евгей (сухой юго восточный и восточный ветер), который и поныне несется через Джунгарские ворота, словно по аэродинамической трубе. Следуя дальше «на земле Найманов», путешественники наблюдали необычное явление природы – снегопад в конце июня – и испытывали «сильный холод». Но отвлекаться по сторонам, право же, некогда. Начиналась «Страна Монголов, именуемых нами Татарами».
22 июля, в «день Блаженной Марии Магдалины», папское посольство Плано Карпини достигло конечной цели своего необычайного путешествия – ставки Куйюк-хана (Гуюк-хан, 1205–1248).
Итак, посольство выехало из Киева 4 февраля 1246 года, прибыло в ханскую ставку 22 июля, иными словами, путь от Днепра до центра Монголии занял пять с половиной месяцев.
Послы попали, что называется, прямо с корабля на бал. Собирался курултай, который должен был произнести имя Великого хана. Готовилось колоссальное действо с десятками тысяч участников. Юрта императора была крыта золотыми листами и скреплена с остовом золотыми гвоздями, юрта, где проходили грандиозные приемы послов, военачальников, вождей союзных и покоренных племен, где проводились бесконечные пиршества с истреблением немыслимого количеством конины и баранины, кумыса и хмельного, юрта, вмещающая одновременно две тысячи приглашенных. Ханскую ставку окружало бесчисленное множество юрт поменьше, к которым почти беспрерывно подгонялись стада баранов и табуны лошадей; животные тут же забивались, свежевались, затем их мясо закладывалось в огромные котлы, дымившиеся повсюду.
Множество государей явились лично или прислали своих послов, дабы засвидетельствовать свое почтение и поздравить Великого хана с восшествием на престол. Среди почетных гостей Плано Карпини упоминает князя Ярослава Суздальского, «несколько вождей Китаев и Солнгов», двух сыновей царя Грузии, посла калифа Багдадского, «более десяти султанов Сарацинов». Это были те, кто на приеме стоял близ папского посланника, на одном из почетных мест. Всего же, отмечает Плано, в ставку Великого хана прибыло свыше четырех тысяч послов и князей.
Приехали на празднества и удельные ханы, правившие отдельными частями империи монголов, в том числе и Бату. С Бату, носившим титул хана Золотой Орды, Плано Карпини имел аудиенцию, и хан содействовал его встрече с тем, кто был поднят на Белой кошме (Гуюк-хан).
Пробиться к новоиспеченному императору в те дни было совсем непросто. Гульбище было вселенским. И даже сам посол позже сомневался в точности воспроизводства происходящего: «Если мы хорошо помним, то думается, что пребывали там в довольстве четыре недели»…
Все что имеет начало, имеет и конец. Тысячи посольств, еще недавно мчавшихся сломя голову по Ямскому тракту, спеша на торжество обладателя самого могущественного престола в Евразии, теперь возвращались восвояси.
Наконец пришел черед и папскому посольству. 13 ноября 1246 года (в праздник Блаженного Бриция) Карпини вручили грамоту, скрепленную печатью Гуюк- хана, и снова отправили на Ямской тракт.
На исходе шестого месяца, «за пятнадцать дней до праздника Блаженного Иоанна Крестителя», 9 мая 1247 года пилигримы вновь увидели золоченые купола собора Святой Софии (Константинополь). Осенью того же года Плано Карпини возвратился в Лион, где сразу же засел за составление отчета папе.
Как дипломат Карпини блестяще выполнил свою миссию – добился установления дружественных отношений между папским престолом, представлявшем интересы католической Европы, и Великим ханом и его могущественным наместником на Востоке – ханом Бату. Но у папского посланника была и другая, тайная, задача – миссия разведчика. И с ней Плано справился наилучшим образом, дав подробное описание вооружения монгольских войск, их тактики боя, а также общего состояния военного дела.
Отчет развеял опасения европейцев о вероятности нового вторжения монголов и их похода к Последнему морю. Дальнейший ход событий подтвердил, что со стороны Центральной Азии угрозы для безопасности Европы больше не существует: ударная сила монголов была ослаблена героическим сопротивлением на Воле и Днепре.
____________________________________________________
* По книге Р. Насырова «По древним торговым путям. Документальная повесть», Алматы: Балауса, 1998.
разработано в index group
