Тяжело стоять высокому дереву в степи под снежными или опаляющими зноем ветрами. Еще тяжелей быть ханом казахов. В степи мало деревьев, еще меньше султанов, но каждый мнит себя лесом.
Вот они, султаны, сидят полукругом перед ним, ханом Бурындыком, и хотят войны. Войны с его зятем Мухаммедом Шейбани. Вот сидит посланник узбекского хана и держит в руках письмо от дочери казахского правителя и жалобу Мухаммеда на набеги казахов на его города. А с ним рядом дерзкий и жадный султан Ахмад, сын Джаниша, одетый в намеренно оборванный, переливающийся красками радуги халат. Он похож на потрепанного павлина со злым клювом. Воины султана свезли к Ставке хана горы тюков с овечьей шерстью – их так много, что даже казаны негде поставить.
Бурындык хотел бы знать, что пишет дочь о его любимых внуках, но взять ее письмо можно только вместе с протянутой ему жалобой. И руки хана, отяжеленные серебряными перстнями, не шелохнутся. Лишь губы твердо выговаривают шейбанидскому послу: «…и мы желаем, чтобы Мухаммед, наконец, отменил свои указы о запрете его городам торговать с нашими купцами. Торговые пути всегда шли по нашим землям. Теперь же мы не можем продавать персам ни шерсть, ни кожи, ни коней, ни овец. И наши люди не могут купить на ваших базарах ни стали для клинков, ни тканей, ни зерна. Не желаете торговать с нами — пропустите нас в Персию. Но уже несколько раз наши караваны были разграблены вами под Хорезмом. Мы будем ждать ответа не более трех лун».
Посланник Шейбани хотел сказать, что сидящий рядом с ним султан сам уже не раз врывался в города Туркестана и грабил всех, кого встречал на пути. Но говорить ему не дал жест хана, велевший немедленно встать и уйти.
Когда султаны остались наедине со своим повелителем, они сразу громко заговорили: «Хан Мухаммед трижды издавал и снова отменял такие указы! Что нам от них? Пока города Туркестана не станут нашими, народ наш будет по-прежнему беднеть и унижаться! Мухаммед не смог нас убить, так хочет на колени поставить. Мы не хотим жить в городах, но и без городов жить не можем. Все пашни и арыки – в городских вилайятах. Не сеять же нам самим просо и рис! Дадим войска султану Ахмаду, пусть он вернет то, что было нашим! Война!»
Бурындык молчал. Потом страдальчески произнес: «Похолодало». Тут же стоявший за его спиной слуга развернул серый хала, сотканный из верблюжьей шерсти, и с благоговением накрыл им плечи хана. Это невзрачное на вид, но прочное и теплое одеяние как бы говорило: люди, вы хотите войны, чтобы носить парчовые халаты из индийской ткани. Неужели ваши женщины разучились ткать? В плавильнях Жезказгана много железа, но вы хотите сабли непременно из дамасской стали. Разве на Или мало заливных лугов, где хорошо взойдет пшеница, но вам унизительно стоять за сохой. Люди, нет в мире таких сокровищ, которые оправдали бы своей ценой войну. И всегда у всех достаточно простых и добротных вещей, чтобы жить в мире.
Султаны не знали, что ответить хану, лишь султан Касым, молчавший до сих пор, произнес: «Если мы не пробьем опять караванные пути из Китая в Багдад и к франкам, сюда придут другие народы с одной лишь целью – все равно провести купцов и караваны. А нас перережут, даже если снять с нас будет нечего, кроме шкур».
Бурындык не взглянул на брата своего Касыма, сына хана Джанибека. Только сказал: «Война». Трудно быть казахским ханом. Еще труднее им не быть. Но Бурындык твердо знал, что когда-нибудь он скажет воинственным султанам: «Нет! Я хочу быть со своими внуками».
* * *
Пятидесятитысячное казахское войско переправилось через Сырдарью. По описанию историка Ибн Рубихана, «сын Джаниш-султана по имени Ахмад с благородной знатью, казахскими богатырями и именитыми султанами направился на области Самарканда и Бухары».
Готовившийся к войне с Ираном хан Мухаммед развернул в Хорасане свои войска на север. Но к этому времени, взяв несколько крепостей и проведя кратковременную осаду Самарканда, султан Ахмад вернулся на правый берег Сырдарьи у города Узгенда. В числе пленников Ахмада оказалось несколько тысяч мусульман. Рассерженный узбекский хан необдуманно объявил казахам газават – священную войну. Это поспешное решение, обвинившее единоверцев-тюрков в том, что они стали неверными Аллаху, крайне затруднило ситуацию. Стало невозможно, как прежде, уладить все путем переговоров и взаимных уступок. Так началась самая долгая война между Казахским ханством и государством Шейбанидов.
19 февраля 1509 года шейбанидская армия начала переходить Сырдарью. Она была столь многочисленной, что переправа растянулась на три дня. Уже на правом берегу к 50-тысячному войску, состоявшему в основном из жителей Мавераннахра, присоединились еще 10 тысяч всадников и 20 тысяч пехотинцев султана Кучума и 10-тысячный корпус султана Суюнджи-Ходжи, включавший, по словам Ибн Рубихана, «чистых по происхождению узбеков», наиболее боеспособных в те времена. Своей ставкой Мухаммед Шейбани избрал местечко Кара-Абдал. Он отдал приказ своим полководцам двинуться в десятидневный поход вдоль реки. Там они настигли султана Ахмада, скрывшегося на землях своего отца и, видимо, уверенного, что хан Мухаммед не решится вновь воевать с казахами.
В начале марта 1509 года произошло кровопролитное сражение, в котором полураспущенное казахское войско было разбито и рассеяно по снежной степи. Раненый Ахмад был схвачен и казнен, его голову отправили в Мавераннахр на публичное обозрение. Его отец Джаниш, также получивший рану в бою, с остатками войска ушел к ставке казахского хана Бурындыка, расположенной в ауле Аб-и-Сыр в пятнадцати днях пути от Каратала. Ибн Рубихан писал, что остальные казахские султаны, «вследствие снегопада, льда и сильной стужи», не имели известий и представления о положении друг друга.
По всей степи воцарились паника и смута. При появлении узбекских отрядов казахи поспешно отступали, давая возможность войскам Шейбанидов захватывать огромные стада скота и много добра. Одних пленных для продажи в рабство было взято не менее десяти тысяч человек.
В это катастрофическое время руководство военными действиями принял на себя султан Касым, который раньше командовал конницей в войске хана Бурындыка, потерявшего свой авторитет из-за военных неудач.
Прежде всего, Касым старался всячески поддержать сложившееся у хана Мухаммеда и его окружения мнение о том, что казахи окончательно разбиты и не способны к дальнейшему сопротивлению. В течение года он заново сформировал погубленное султаном Ахмадом войско. Особое значение он придавал разведке и поставил во главе ее батыра Мойынсыз-Хасана, ставшего впоследствии легендарной личностью.
Султан Касым старательно избегал столкновений с узбекским войском, заняв оборону в горах Улу-Тау. Там же находилась его не укрепленная ставка.
Зимой 1510 года хан Мухаммед Шейбани начал наступление на султана Касыма силами 30-тысячного войска своего сына Тимура. Он считал, что это соединение успешно справится с задачей. К тому же в этом войске принимал участие султан Убайдулла, герой прежних сражений.
Султаны Тимур и Убайдулла легко взяли ставку казахского военачальника и даже не обратили внимания на то, что она была отдана им без боя, что на протяжении пятнадцатидневного похода они не встретили ни одного казахского отряда и даже ни одного мирного аула. «Затем, — пишет современник этого похода Махмуд бен Вали в „Избранных летописях“, — так как они не имели опыта или же вследствие того, что посчитали врага презренно ничтожным и попранным, они в течение нескольких дней предавались в ставке Касыма веселью, развлекались с розоволикими девушками и по беспечности полностью забыли о враге». В этот час и напали на них разведчики Мойынсыз-Хасана. Внезапная атак этого малочисленного, но отлично обученного воинскому искусству казахского отряда вынудила узбекских султанов отступить и срочно заняться наведением порядка в рядах бойцов.
В это время «вышел из засады главный касымовский корпус и много людей пало на поле брани, а вооружение всего узбекского войска попало в руки казахов, — рассказывает Махмуд бен Вали. – В жалком положении султаны соединились с Шейбани-ханом. Но враг пришел следом за ними и погубил множество видных людей». Мухаммед Шейбани вновь потерял многие города Туркестана и ушел за Сырдарью. Там в ноябре 1510 года он погиб под Мервом. После его смерти почти все завоеванные им в Средней Азии земли перешли в руки Бабура, потомка Тимура и основателя Великих Моголов. В борьбе с ним племянник Мухаммеда Шейбани султан Убайдулла одержал победу в битве при Куль-Мелике, после чего власть Шейбанидов в Мараннахре была восстановлена. Ханом был избран престарелый султан Кучум, сын великого правителя Узбекского улуса Абу-л-Хайыра.
Отстояв независимость своей страны, осторожный и дальновидный Касым не спешил, подобно несчастному султану Ахмаду, переходить широкие воды Сырдарьи, а посветил все силы укреплению казахского государства. Без особого шума он выпроводил старого Бурындыка к его дочери, жившей в Самарканде. Вслед за этим Касыма избрали ханом казахов.
Касым с боями расширил границы ханства на северо-востоке до реки Жайик, а на севере – до Каркаралинских гор. Он обменялся послами с великим князем Московского государств Василием III, заключил союз с монгольским ханом Сайидом, поддержал Араб-шаха в его стремлении отделить Хиву от Шейбанидов. По тем временам Касым был правителем большого норада: численность казахов достигла миллиона человек.
Казахский хан проводил осмотрительную политику. Но он был очень заинтересован в господстве над Туркестаном, поэтому и после смерти Мухаммеда Шейбани Сырдарьинская война продолжалась с не меньшим ожесточением. Только в 1516–1517 годах Касым отразил два похода узбекских войск и сам не раз устраивал наступления. Основная борьба завязалась вокруг Ташкента. Известно, что первая попытк Касыма взять этот город окончилась неудачей. Хан был в сражении ранен и сбит с коня. Правда, в результате этого наступления казах вернули себе Сайрам.
____________________________________________
* По книге Ш. Кусаинова «Казахи. Колесо и стремена истории: Книга о великих ханах, кровавых битвах, предсказаниях и законах». — М.: Леном, 1998.
разработано в index group
